На Лангот-Ёган за хариусом

День второй. Первая рыба

Утром, собрав лагерь и сняв бесполезный в этих местах «катамаран», начинаем сплав. Река становится глубже, появляются омутки.

Несмотря на то, что мы удаляемся все дальше от истоков, а в реку то и дело впадают ручьи, путь до слияния с рекой Немур-Еган довольно утомителен. На некоторых мелководных участках пассажирам приходится идти по берегу. Останавливаемся в живописном каньоне перед впадением Немур-Егана. Ниже расположен глубокий разлив, который хорошо просматривается со скалы. «Красные глаза» 12-кратного бинокля «Tasko», по-видимому, обладают поляризационным эффектом - в реке виден каждый камушек.



Постепенно мы начинаем испытывать беспокойство - по плану сегодня вечером у нас намечена рыбалка и рыбные блюда в меню. И хотя за день мы прошли по реке более 15 км, при этом не видели ни единого всплеска, ни одной рыбы.

Проходим под гигантским снежником, минуем впадение Немура и, наконец, обнаруживаем подходящий слив. Время - около пяти часов вечера. Ставим лагерь, и Виталий уходит со спиннингом...



Мне тоже не терпится приступить к рыбалке, однако я не спешу - солнце стоит еще слишком высоко и светит точно по течению. Даже если хариус здесь есть, сейчас он держится на яме, на глубине, отдыхает там и ждет своего часа. В это время как раз может сработать некрупная крапчатая или пестрая блесна - «вертушка» или «вентилятор», если их провести в верхней части ямы над дном в медленном неравномерном темпе. Хватка возможна потому, что приближается время клева, и рыба уже потихоньку сдвигается в сторону переката.

Мои прогнозы оправдываются. Наш рыболов возвращается, сокрушенно заявляя: «Здесь рыбы нет!». Мне кажется, он сам верит в это с трудом: если рыба в Ланготе вообще есть, она просто обязана быть в этом месте. Лангот-Еган в рыболовном отношении, в общем-то, предсказуем - река не имеет сколько-нибудь значительных притоков, где рыба могла бы рассредоточиться, как это происходит, например, с реками и притоками Собской экосистемы, на реке Большой Щучьей или в притоках реки Войкар. Исключением здесь является лишь приток Немур-Еган, однако в это маловодное лето хариус вряд ли мог подняться в него. Рыба должна быть или здесь, или немного ниже по течению.

К восьми часам вечера солнце, наконец, опускается к горизонту, и слив затеняется высоким берегом. Применяя «балду», прощупываю самые перспективные точки, каждый язык слива, каждую «плешь» на воде, образованную неравномерностью водного потока. Пара мушек безрезультатно скользит и танцует на поверхности воды. Уже на границе глубины, на переходе в яму вижу, наконец, первый промах хариуса по мушке.



Повторные проводки над этим местом результата не приносят. Хариус явно невелик, но он здесь есть. Присаживаюсь на камень - надо немного переждать, да и рыба за своим не видимым мне укрытием пусть успокоится.

Внезапно мною овладевает чувство уверенности, что рыбалка сегодня удастся. Спадает напряжение, уходят сомнения («Завел друзей на мелкую и безрыбную здесь реку...»).

Сознательно оттягиваю момент моей встречи с рыбой. Я должен накопить в себе чувство, когда уже невозможно усидеть на месте, до возбуждения, до легкой дрожи в руках.

Я больше не могу себя мучить. С мягким шлепком приводняется заброшенная пенополиэтиленовая «балда», одна за другой, танцуя и распуская усы на воде, плывут к заветному месту мои мушки. Легкий всплеск - и ближняя ко мне обманка скрывается под водой. Что происходит раньше - рывок руки или сердца? Согнутое удилище, режущая воду леска, упругие толчки под водой...

Мой первый на сплаве хариус невелик - в нем всего около 400 г.

Снова продолжительное затишье. Размеры хариуса скромны, да к тому же он, по-видимому, всего один на этом месте - наверное, время выхода рыб на кормовой участок еще не наступило. Я же помню свое прошлое посещение Лангот-Егана - хариус здесь должен быть как минимум вдвое крупнее.

От размышлений меня отвлекает неясный звук - сначала шорох, а потом постукивание сползающих, набирающих скорость и уже скачущих по склону мелких камушков. Моя заинтересованная настороженность вскоре получает ответ - на фоне неба медленно появляются две фигуры. Как бедуины в песках или индейцы в вестернах, мои друзья молча взирают с высоты на мое бездействие.

С видом двух степенных лордов, любуясь вечерними пейзажами, они неспешно прогуливаются по холмам, занятые философской беседой. Обнаружив меня, сидящего на камне с отложенной в сторону удочкой, они приходят в легкое изумление...

После паузы, достойной лучших театров мира, Виталий вновь оглашает свой безжалостный вердикт:

- Здесь рыбы нет!

- Да? - удивляюсь я, тоже выдерживая паузу, которая дается мне с трудом. - А разве это не рыба? - и я небрежно потряхиваю в воздухе извлеченным из россыпи камней хариусом...

Фигуры на фоне неба мгновенно растворяются, чтобы спустя несколько секунд появиться рядом со мной и во всеоружии.

Мы активизируем свои действия, однако поклевок больше нет. В момент, когда мы уже собираемся отправиться в лагерь на ужин, на том же удачном месте одна из моих мушек почти незаметно скрывается под водой. Удочка изгибается в дугу. В воде стального цвета, разворачивая буруны, показывая то темный бок, то парус плавника, окаймленный белой кисеей, то желтое брюхо, туго ходит недюжинных размеров рыба.

Ребята кидаются на помощь, однако хариус метит в струю, практически укладывая удочку на воду. Сколько длится борьба? Условно понятие времени в эти мгновения!

Наконец рыба сходу выкатывается на берег. На изогнувшемся удилище держу леску туго натянутой - теперь каждый разворот, каждый тяжелый прыжок хариуса отдаляет его от воды. Взвешиваем рыбу - 1300 г. В течение часа общими усилиями вытягиваем еще одного красавца такого же веса.

На ужин у нас не малосол, а отличная уха!

Как обычно на сплаве, я ложусь позже всех. Сижу у костра, любуюсь рекой, горами на горизонте, разводами заката. Кажется кощунством вот так просто, после ужина закончить этот день, один из немногих дней сплава.

Во втором часу решили прогуляться с удочкой на наш слив. Ночи довольно прохладные, в то время как днем температура воздуха держится в районе +20°, к ночи стрелка походного термометра опускается до 9-10°.

Сумерки придали сливу контрастность, визуально он смотрится более мелким и узким. Две-три проводки над знакомым местом - и одна из мушек пропадает под водой. Чем крупнее хариус, тем незаметнее и увереннее его поклевка. Этот взял с легкого наплыва. В голове мелькает мысль - значит, взял некрупный, середняк.

Однако первоначальное несильное сопротивление сменяется мощным броском в струю, и мне приходится перескочить несколько камней, пока удается остановить и развернуть рыбу. Хариус плотно «ложится на грунт». Такое ощущение, что он сунул голову под камень - его практически не сдвинуть с места.

Я убеждаю себя не спешить с вываживанием – уже несколько минут наше единоборство заключается в периодических подтягиваниях хариуса к берегу и упорных уходах рыбы в глубину. Наконец он на секунду поднимается к поверхности...

Хариус - не лещ, глотнув воздуха, он словно заряжается энергией. Моя удочка видала и не такие экземпляры, но подобные опытные бойцы попадались на нее нечасто. Кажется, еще немного - и она обвиснет в руках сломанной камышиной, и тогда впереди меня ждут лишь звон лески, прощальный бурун, мощный разворот широкого плавника и оторопь от произошедшего... Но наконец я выворачиваю бойца на камни, используя его упругие мощные рывки, вытягиваю добычу вверх, на берег. Отношу улов подальше от воды, вновь закидываю удочку и чувствую укор совести: зачем?! У нас осталась уха из двух рыб, есть хороший малосол, к чему нам столько рыбы?

В лагере все уже спят. Спускаюсь к воде, ввинчиваю в фотоаппарат небольшую треногу, дающую мне возможность в своих походах обходиться без помощи фотографа, ставлю ее на камень и фотографируюсь с трофеем. Под тентом палатки нашариваю пластиковую бутылку с солью, нахожу специи и полиэтиленовый пакет. Безменчик затерялся среди вещей, но и без него понятно, что этот хариус больше предыдущих. Разделывая рыбу для малосола, обнаруживаю, что у него отсутствует часть верхней губы.

Хариусу, судя по его размерам, не менее 10 лет, и в его богатой приключениями жизни уже был эпизод встречи с рыболовом. Хариус побывал на крючке, он знал, что бороться надо до последнего, даже ценой губ и челюстей. Его старая рана разъясняет многое - и характер поклевки («наплыва» на мушку), и необычно упорное сопротивление, и набор тактических приемов, препятствующих извлечению рыбы из воды, и даже время, когда наш герой выходил на кормежку - ведь сейчас корм на воде видим наиболее четко.

Чем больше я пытаюсь представить долгую и нелегкую жизнь моего хариуса, тем больше сожалею, что в пылу противоборства не заметил сразу боевую отметину рыбы, иначе мой герой был бы, конечно, отпущен в родную стихию.

Стр.: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10