Как донские казаки на Полярном Урале щуку ловили

Тундра гудела и пела тысячами звуков: кряканьем уток в заливах, стоном совы в ельнике и даже отголосками далекого воя полярных волков или песцов. Один звук, слышанный нами ранее днем, особенно заинтриговал меня - дребезжание, очень похожее на звучание национального музыкального инструмента местных оленеводов, на одной струне наигрывающие гортанные вибрирующие мелодии. Я предположил, что где-то на берегу расположился хант. Но, как оказалось, дребезжащие звуки издавала полярная чайка, возможно, когда-то подарившая местным народам идею создания инструмента.

Вода в реке и лужах сменила все оттенки спектра, когда утренний туман сполз узким языком с тундрового пригорка и плавно зазмеился через болото реке, заполнив всю ее пойлу. Подбросив в тлеющий востер лежавшую невдалеке корягу, я наслаждался теплом, изредка поглядывая на все более разгорающееся пламя горизонта. И вот солнце восстало из мхов приполярной тундры, возникло так же, как оно возникало миллионы лет до нас, внося в мир свет и тепло нового дня. А впечатления и увиденные тайны ночи остались на фотографиях и в моей душе.

...Целый день нам пришлось пробиваться наперекор усилившемуся ветру к месту впадения в Горную Обь. Иногда мы были вынуждены тащить наши лодки волоком по песку у широких плесов, а вечером, уже совсем обессилевшие, попали в приустьевой поселок рыбаков, вернувшихся после трудного дня к причалу и сортирующих жирных пыжьянов и щокуров.

Затем мы сели на зашедший, к нашему счастью, в эту глухомань почтовый катер и умиротворенно спали в его каюте до самого Салехарда.

Последний раз перед паромом на Лабытнанги дохнуло на нас романтикой комсомольских строек Надыма, Уренгоя, Ямала, Сургута, крупными буквами обозначенных на тяжелых КАМАЗах.

Засыпая в скором поезде на Москву, мы услышали, как по крыше вагона заколотили частые капли холодного дождя. Полярная осень предвещала долгую зиму на Соби, хребте Райза, отрогах Хараматолоу и Черной речке...

Приводя в порядок походные вещи, я случайно обнаружил в одном из чехлов колышек от палатки, который я сделал из срезанной нами ветки ольхи в верховьях Соби. Полярный Урал протягивал нам руку за три тысячи миль. Мы, ни на что не надеясь, поставили колышек в воду. В городских заботах я забыл о нем, и только через месяц обратил внимание - два длинных побега далекой Страны Речного Павлина тянулись ввысь...

Стр.: 1, 2, 3, 4