Как донские казаки на Полярном Урале щуку ловили

Едва наши лодки чиркнули днищем по прибрежной гальке, как раздался удивленный возглас нашего компаньона, первым выпрыгнувшего на берег. Нашим взорам предстала незабываемая картина, нарисованная явно человеческой рукой, - по всему берегу, насколько мы могли видеть, в беспорядке лежали отрубленные головы огромных щук с оскаленными клыками и пустыми глазницами черепов. По самым скромным прикидкам, эти черепа принадлежали экземплярам по 10-15 кг и более... (фото 4).



Морось тумана и прохладный ветер торопили нас, и уже через полчаса у палаток загорелся костер.

За чаем мы обсуждали картину, увиденную нами на берегу, и строили всевозможные версии происшедшего. Лишь впоследствии встретив рыбаков, мы узнали, что таким образом местное население зарабатывает себе на жизнь. Бригады рыбаков сдают щук на зверофермы, где принимают только чистое мясо, идущее на корм песцам.

Светлая полярная ночь давала возможность перед сном испытать рыбацкое счастье - по всему плесу расходились круги от всплесков крупной рыбы. Скорее всего, плавились язи, питавшиеся насекомыми.

Я зашел в сапогах на едва видимый перекат и стал бросать двухнулевую блесенку на всплески, но, к моему удивлению, поклевок не последовало.

Поменяв с десяток мелких «вертушек», я перешел на небольшие твистеры, воблеры, затем сходил к палатке за нахлыстовыми приманками, но, увы, от их смены ничего не изменилось. Язи упорно игнорировали и набор моих лучших мушек, от мелкой нимфы до имитации комара. Так во второй раз за время сплава местная рыба окунула меня «носом в миску», как неопытного котенка. Досадно, но причину я так и не смог понять. Обескураженный, вернулся в палатку. Солнечное утро развеяло мрачные мысли, и мы двинулись дальше, наслаждаясь яркими красками золотеющей прибрежной тайги...

В августе ночь коротка. На последнем бивуаке я решил скоротать время на берегу и запечатлеть на фотопленке все фазы таежного заката и рассвета.

Мы поставили палатки на высокой песчаной дюне, переходившей в болотистую низменность с небольшими песчаными островами у поворота реки. Попив крепкого чая со сбором тундровых ягод, мои попутчики разошлись по палаткам, а я, взяв фотокамеру, устроился в конце дюны, наблюдая, как солнечный шар уходил за горизонт, утопая в бескрайних мхах тундры на противоположном берегу. Закат сопровождали удивительные сполохи, похожие на северное сияние. Они окрашивали песок дюны в фиолетовые тона, а прибрежная тайга, как гравюра, резкими линиями окаймляла слева и справа картину приближающейся ночи. Горизонт оставался светлым всю ночь, и я пытался угадать, откуда появится вновь недавно зашедшее светило.

За спиною, на западе, небо потемнело до черноты, и лишь яркие звезды, словно елочные игрушки украшали пирамиды высившихся елей. С шумом пролетела стая чирков и уселась в нескольких метрах от меня, постепенно растворяясь в тени берега. Два кулика, стоя на своих длинных ногах, рылись в прибрежной луже, связанной узкой протокой с рекой. Здесь я пожалел, что у меня в руках не оказалось видеокамеры. Кулик зашел в воду поглубже и тут же с пронзительным криком попытался взлететь. С первого раза ему это не удалось, и я понял, что одну из его ног кто-то держит. Птица била по воде крыльями, пытаясь вырваться. Наконец, ей удалось освободиться. Второй кулик с криком бегал по песку, не решаясь войти в воду, и лишь когда его напарнику удалось подняться над лужей, они с пронзительным писком вместе покинули болото.

Мне стало все понятно, когда из лужи в реку, слегка освещенную рассветом, торпедою устремилась большая щука. Еще долго я наблюдал за успокаивающейся водою, ошеломленный такой наглостью, а возможно, и ошибкою местной щуки, принявшей ноги кулика за копошащихся мальков.

Стр.: 1, 2, 3, 4